Родилась Анна Яковлевна Соловьёва в 1935 году в Смоленской области - в деревне Богдаши Холм-Жирковского района, была пятым ребёнком в семье из семи детей.
    Очень хорошо помнит, как началась война. Детская память сохранила даты и подробности, тогда как мама Анны Яковлевны, как выяснилось позже, не смогла вспомнить ничего о войне. Сработал, видимо, защитный механизм, и страшные картины выпали из памяти. А шестилетняя Аня детским своим сознанием запомнила все подробности.
    «В 1941 году 7 июля отец уже ушёл на фронт. Их формировали в Вязьме (она в километрах 35-ти от нас). Деревня наша была небольшая. Я очень хорошо помню, как провожали отца. Уходили они как будто на восток, вверх по дороге. Мы стояли в низине деревни, а они потихоньку так вверх поднимались, поднимались, а потом их и видно не стало. Как будто вверх они все ушли. А мы остались».
   Анна Яковлевна хорошо помнит лето и осень 1941-го. «Убрали урожай. Семья у нас была большая: мама, бабушка, семь человек детей. Старшему было пятнадцать лет, а младшему – шесть месяцев, когда началась война. Старший брат и две старших сестры учились в школе. Помню, как через нас летели на Москву самолёты. Линия фронта всё приближалась. Были слышны бои. Все выкапывали траншеи и прятали имущество, продовольствие. Наши отступали, солдат очень много шли через деревню. Они у нас ночевали, все взволнованные, уставшие. Мама их кормила, и они говорили: «Всё, что есть, нужно спрятать, приготовьтесь: фронт очень близко». И утром рано они ушли, а вечером – опять летят самолёты, конница скачет, разрываются снаряды. Мама нас схватила, мы побежали в лес. Перед ним был овин, где сено сжатое в снопах оставляли. И мы в него забежали, а туда упал снаряд, сарай загорелся, мы скорее выскочили, побежали в лес. Над нами низко кружил самолёт и бомбу сбросил. Мы все попадали, я потеряла валенок. Всю ночь мы лежали в овраге. Туда сбежалась вся деревня. Над нами кружили самолёты и бросали листовки. Пролежали в овраге до утра. А потом смотрим: вся наша деревня горит, все дома. И осталось от нашей деревни всего два дома и две бани. Утром собрались все вместе и пошли в деревню. Бабушка сидит среди мешков на огороде (она с нами не побежала). Дом наш сгорел. И бабушкин. Сгорела собачка – она была на цепи. Крыша обрушилась: поросята сгорели, один бок - в угли, а другой более-менее цел. Бочка с солью сгорела, а соль оплавилась столбом. Мама её собрала.
   Немцы подошли, что-то говорят, а мы не понимаем. Напротив был пчельник, его ещё не убрали. И немцы эти улья расшвыривали, вытаскивали соты…
   У нас ни есть ничего нет, ни укрыться негде. Костёр мама развела, чугунки какие-то собрала. В одном доме печка уцелела, мама на ней стала нам готовить еду. А потом мы перешли жить в один из уцелевших домов. Там нас собралось семь семей. А семьи большие, наша только девять человек! И у каждой семьи был на полу угол. Немцы первое время тут побыли, а потом ушли в наступление на Москву. От нас до Москвы около 200 км. А у нас дома всю осень жили три немца. Ходили по соседним деревням, собирали еду. У нас тут собирать уже было нечего. Ворон стреляли и мама их щипала и варила суп.
   В ноябре было очень дождливое время, глинистая почва раскисла, по ней немцы катили пушки на лошадях. Они все уходили к Москве. Когда их там отбили, они вернулись в нашу деревню, этих троих немцев на нашем огороде расстреляли.
   Зимовали мы в соседней деревне, там у мамы были родственники. Помню, как к нам приходили в дом партизаны. Когда наши отступали, очень много было попавших в окружение. А пленных согнали в Холм-Жирковский (райцентр). Перед домом бывшего помещика Уварова была оцеплена территория, там они и находились. Женщины и наша мама ходили туда, носили хлеб и искали своих, расспрашивали. Из соседних деревень несколько человек обнаружили своих односельчан, как-то вызволили их оттуда. А наших никого не было. Мама несколько раз туда ходила. Говорили, что там стояла душегубка, и их травили газом. Но я была маленькая, ничего этого не понимала.
   Летом 1942-го у нас опять были наши. Я всё думала потом, как это получалось. Потом в книге о Смоленской области прочитала, что были округа, которые освобождали партизаны. И наша деревня, видимо, входила в один из них.
   А зимой опять немцы. Зиму 1942 -1943 года мы уже жили в третьем доме, у дальних маминых родственников. Там на постое были немцы. Женщин они заставляли дороги расчищать от снега.
   Потом был Сталинград. А знаете, как мы об этом узнали? Немцы накрыли стол, пили водку, плакали, кричали: «Сталинград! Сталинград!». И вот мы поняли, что там что-то случилось. У нас ведь ни газет, ни радио не было.
    Наши стали наступать, и в марте 1943 года немцы начали угонять деревенских в плен. Брату старшему исполнилось 17 лет в октябре, а к новому году его угнали. Старшую сестру тоже забрали и увезли. А она ухитрилась с одной девчонкой, когда их стали грузить по вагонам, сбежать. Вернулась к нам домой, и мы её прятали. Было страшно.
   Староста (он был раскулачен, перед самой войной вернулся из мест отбывания) всех знал, ходил по домам, проверял, требовал.
P.S/ Аналогичная ситуация о жизни под оккупацией описана в повести Петра Проскурина «Судьба» https://libking.ru/books/prose-/prose-c … sudba.html
Про брата долгое время ничего не было известно, а в 1946 году от него пришло письмо. Там он писал, что отсылал письма домой и раньше, но они, видимо, не доходили. Семья в это время ютилась где придётся.
    Брат работал в Германии, а однажды на погрузке угля спрятался в вагон, надеялся, что в нём доедет до России. А его в Польше при разгрузке нашли и отправили в концлагерь. Вся спина у него была в рубцах. Он не любил про это рассказывать.
  Линия фронта всё приближалась. Помню, как стреляли «Катюши». Все в напряжении, чувствовали, что наши наступают. Нас согнали, все вещи из дома вынесли. Мама даже чугунок со щами вынесла и поставила рядом с домом. А староста с сыном факелами поджигали каждый дом. К утру всё сгорело, нас собрали, повели. А один немец взял папину гармонь, играл на ней, когда нас гнали. Собрали нас в одном доме. Там невозможно было зайти, пошевелиться. Мы там сидели дня три. Немцы заходили, а кто-то как закричит: «Тиф!», и немцы убегали.
   На противоположном берегу реки были уже наши. Мы слышали, как они включали «Катюшу». Ночью было тихо. А утром, помню, солнечно, и с берега идут наши. Мы выскочили, все кричат: «Наши идут!».
   Нас освободили. И мы пошли в свою деревню. Туда, где остались наши чугунки. Что мы ели, кто нас кормил, чем мы питались, как выжили?! После войны я маме рассказывала, а она вообще ничего не помнила. Начисто память как отрезало. И ведь не было ни работы, ни пайков, ни хозяйства…
    Мама нашла место, куда нас перевести. Привела нас в бывшую ветеринарную лечебницу. Там мы несколько дней пожили, потом ещё в каком-то доме спали, среди крыс. В апреле 1944 года, когда всё стало таять, оттаяли и трупы, большая могила – яма с трупами. Оттуда тоже пришлось уйти. Так и перебирались с места на место.
   Полностью нас освободили в 1944 году. После войны нам дали жилье – выделили сарай, который мама отстраивала под дом. Не было ни одежды, ни утвари, ничего… и всё-таки выживали.
   В 1944 году брата наши войска освободили, он служил в армии, вступил в комсомол.
  (В 1947 году мама к нему ездила. Брат умер уже в послевоенное время в возрасте 73 лет.)
   В 1945-м году я уже ходила в школу, и по дороге, когда мы проходили через соседнюю деревню, нам кричат: «Война кончилась! Победа! Идите домой, уроков не будет». А мы всё равно побежали в школу. А в Холме уже идут со знамёнами, транспарантами, со всех деревень собрались праздновать Победу.
    Долгое время отец, Яков Григорьевич Соловьёв, числился пропавшим без вести, только в 2010 году, после открытия военных архивов, сын Анны Яковлевны отыскал известия о смерти деда. Умер он, стрелок 49 стрелкового полка, 17 августа 1943 года в медсанбате в Калужской области. И до сих пор Анна Яковлевна гадает, знал ли отец хоть что-то о судьбе своей семьи, успел ли он дождаться вести об освобождении. Мама, Соловьёва Анна Михайловна умерла в 1987 году, так и не узнав о судьбе своего мужа. А дети и внуки ездили на его могилу в д. Пески. Там стоит мемориал, на котором высечено и имя Якова Григорьевича Соловьёва.
   После войны много осталось человеческих костей на полях и в лесу. В 1949 году, когда я уже вступила в комсомол, были презахоронения останков погибших в братскую могилу.
   Что такое не есть? В 1946 - 1947 году мы пережили голод. Был очень сильный неурожай. Засуха. Пекли хлеб из трухи и добавляли картошки, муки не было. Каково это было – его есть? Тяжело. А есть всё равно надо было. Ничего из одежды довоенного у нас не осталось, но сохранилась швейная машинка: мама нам шила одежду, ботинки, делала нам обувь – чуньки – плела верёвки, а из них лапотки, потому что взять было неоткуда.
   Нам не платили никаких пособий, у нас ничего не было. И в чуньках мы ходили в школу. А летом и осенью босиком – чуньки промокали. Мы в школу приходили, а там не топлено, мы бегали, чтоб согреться… И вот такое было. Куда деваться...
В 1948-м-1949-м годах было очень, очень тяжело и трудно.
  А в 1950-ом году я оттуда уехала, мне было 15 лет. Работала прядильщицей на Ногинском хлопчатобумажном комбинате, училась в вечерней школе. Потом на «отлично» закончила медучилище. По образованию медсестра. Работала в детских яслях, потом в больнице, в школе долгое время преподавала «Кройку и шитьё», вела домоводство. В последнее время работала в больнице старшей медсестрой стоматологического отделения.
  Мой муж, Котов, из Собинского района. Он был управляющим трестом «Петушкирайгаз». Ему было 27 лет, а мне 19, когда мы познакомились. Меня в район прислали на работу. Он тогда работал начальником цеха на комбинате. Накануне я видела его во сне, а потом познакомились и наяву, мы были соседями по общежитию. У нас родилось два сына. Выросли две внучки, обе программисты.

   Что сказать молодому поколению?! Чтобы берегли всё, что есть. Не слушали никакие западные источники. Сейчас бывает обидно, когда коверкают историю. Никто никогда не простит нашей матушке-России, что мы владеем такой территорией и такими богатствами. Если мы сами это всё не сохраним, никто нам не поможет. Так я думаю.

Наталья ГУСЕВА,2020г.

P.s.   https://dzen.ru/a/Ydx6xFymlhrIOAm7?refe … _site=mail

В «Книге памяти» Владимирской области, в списке погибших в боях за Родину уроженцев Петушинского района о нем написано всего три строчки: «Творогов Александр Федорович, род. 1916, д. Дровново Петушинского р-на. Лейт. Погиб в бою 3 июня 1942».
  Для начала следует представить его полностью: лейтенант государственной безопасности Творогов Александр Федорович, начальник разведки разведывательно-диверсионной резидентуры №4/190 «Победители» 4-го Управления НКВД СССР, которая больше известна как партизанский отряд под тем же наименованием, командиром которой был Герой Советского Союза полковник госбезопасности Дмитрий Николаевич Медведев. Данный материал базируется в документах, хранящихся в архивном личном деле А.Ф. Творогова.
    Александр Творогов родился 19 сентября 1916 года в деревне Дровново Болдинской волости Владимирского уезда Владимирской губернии. Сегодня эта деревня входит в Пекшинское сельское поселение Петушинского района. Третий ребенок в обычной крестьянской семье, еще четверо братьев и сестер - младшие. Отец, Федор Михайлович, кроме сельского хозяйства, плотничал, после Октябрьской революции шесть лет был председателем сельсовета. А в 1928 году случилась беда: отец умер. Семеро несовершеннолетних детей, младшему из которых, Федору, было всего два года, остались на попечении матери, Анастасии Андриановны.
   После смерти отца тринадцатилетний Александр Творогов, окончив начальную сельскую школу и поработав в колхозе, в августе 1931 года поступил в школу ФЗУ в поселке Костерево при Костеревской катушечно-челночной фабрике, получил специальность токаря по дереву. А вскоре способный и активный деревенский паренек получает от фабрики направление и в сентябре 1934 года поступает на рабфак Московского кредитно-экономического института Госбанка СССР - стране очень нужны были свои, рабоче-крестьянские инженернотехнические и управленческие кадры.
   Обучаясь на рабфаке, вступает в комсомол и через два года избирается комсоргом группы. В 1937 году, окончив рабфак, А. Творогов поступает на общеэкономический факультет Кредитно-экономического института. Перспектива стать дипломированным экономистом для настойчивого, аккуратного и тщательного Саши казалась и не такой уж дальней. Но судьба распорядилась иначе, определив ему иную стезю.
   1 марта 1938 года по мобилизации Московского комитета ВКП(б) Александр Творогов был направлен на работу в органы безопасности и зачислен курсантом в Московскую межкраевую школу Главного управления государственной безопасности НКВД СССР.
    «Партнаборы» - так называли тогда мобилизацию коммунистов и комсомольцев на работу в органы безопасности - должны были восполнить убыль сотрудников в результате регулярно проводившихся в НКВД «чисток».  Судить об их обоснованности и эффективности - не тема данной статьи, просто констатируем факт, что Александр Творогов стал сотрудником органов безопасности именно на этой волне.
  Стоит отметить, что по партнаборам в органы подбирали прежде всего убежденных и преданных коммунистов. Творогова отнести к этой категории можно с полной уверенностью. За полный год обучения в Московской межкраевой школе курсант Творогов приобрел необходимые в чекистской работе знания и практические навыки: уголовное право и процесс, оперативно-розыскная и следственная работа. Новое направление своей деятельности Александр воспринял с присущим ему интересом, старанием и тщательностью.
   В январе 1939 года сержант госбезопасности Творогов приступает к самостоятельной работе младшим следователем в Московском Управлении НКВД.
   Незадолго до этого, 17 ноября 1938 года Совнарком и ЦК ВКП(б) издали совместное постановление «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», которое положило конец «недостаткам и извращениям» времен Н. Ежова. «Придавая особое значение правильной организации следственной работы органов НКВД, обязать НКВД СССР обеспечить назначение следователями в центре и на местах лучших, наиболее проверенных, политически зарекомендовавших себя на работе квалифицированных членов партии».
   В числе таковых оказался и кандидат в члены ВКП(б) А.Ф. Творогов. Но в Московском Управлении НКВД он прослужил недолго. Международная обстановка конца 1930-х годов требовала постоянного укрепления и совершенствования Вооруженных сил СССР. Новая мировая война неотвратима надвигалась. Переход от территориально-кадровой к полностью кадровой армии, увеличение численности военнослужащих (1,5 млн. человек в 1938 г.), поступление в войска новых видов вооружения влекли за собой и усиление органов безопасности в войсках - особых отделов.
  Так сержант госбезопасности Творогов в сентябре 1939 года становится оперуполномоченным Особого отдела НКВД 137-й стрелковой дивизии Московского военного округа, а в июне 1940 года – старшим оперуполномоченным Особого отдела НКВД сформированного за два года до этого и расквартированного в Гороховецких лагерях 21-го стрелкового корпуса.

   В июне 1941 года 21-й стрелковый корпус начал передислокацию к западным границам СССР, в Белоруссию. Руководство СССР, прекрасно осознавая, что война с гитлеровской Германией вот-вот начнется, принимало меры к усилению западных округов. Роковой в жизни страны день 22 июня 1941 года Особый отдел вместе с управлением 21-го стрелкового корпуса встретил на короткой остановке в Витебске, части корпуса находились в движении к предписанным местам дислокации.
   Уже через несколько дней упорных боев с гитлеровцами в частях корпуса почти полностью был израсходован имевшийся боекомплект, связь управления корпуса с полками и дивизиями была потеряна. С 29 июня управление корпуса оказалось в полном окружении немецких войск. 3 июля управление корпуса с частями 37-й и 24-й стрелковых дивизий предприняло попытку вырваться из окружения в районе г. Узда - д. Рубежевичи (примерно в 50 км восточнее г. Минска). При прорыве погиб командир корпуса В.Б. Борисов.
После гибели комкора остатки войск и управления корпуса выходили порознь, отдельными подразделениями. Большая часть офицеров и красноармейцев 15-17 июля близ г. Осиповича Могилевской области были взяты в плен. Только отдельным группам удалось пробиться к своим.
   Одной из таких стала группа, которую возглавил старший следователь Особого отдела корпуса Александр Творогов. 13 июля он, не бросив оружия и не сорвав с себя знаков различия, собрал вокруг себя группу красноармейцев, готовых пробиваться на восток на соединение с частями Красной Армии. Отряд сержанта госбезопасности Творогова продвигался на восток, по пути уничтожая живую силу и технику врага, и во второй половине сентября соединились с действующим в Брянских лесах НКВД СССР «Митя» под командованием капитана госбезопасности Д.Н. Медведева. Так произошло пер вое знакомство Александра Творогова со своим будущим командиром.
    Несколько слов о зафронтовой работе органов безопасности в военные годы. С началом Великой Отечественной войны для организации и руководства разведывательно-диверсионной работой в тылу германской армии на оккупированной советской территории было сформировано специальное подразделение - Особая группа при наркоме НКВД СССР.
  5 июля 1941 года начальником группы был назначен старший майор госбезопасности Павел Анатольевич Судоплатов, разведчик, диверсант, имевший личный опыт закордонной работы с нелегальных позиций. Его первым заместителем стал много лет проработавший в качестве нелегала во многих странах Европы, Азии и Америки майор госбезопасности Леонид (Наум) Александрович Эйтингон.
   3 октября 1941 года Особая группа была реорганизована в самостоятельный 2-й отдел НКВД, а в начале 1942 года – в 4-е Управление НКВД СССР. Управление энергично и успешно развивало новую, очень перспективную форму работы во вражеском тылу - заброска небольших, специально подготовленных опергрупп, возглавляемых профессиональными разведчиками. Некоторые группы специализировались на диверсиях на железных дорогах, другие в сборе военной информации. Работали они весьма результативно, потому что действовали в тесном контакте с местным населением, подпольем, партизанскими отрадами.
     Обычные методы немецкой контрразведки и карателей против таких групп оказывались малоэффективными. В состав некоторых групп предлагалось включить индивидуально подготовленных, законспирированных разведчиков, способных проникать непосредственно в среду оккупантов. Среди них были немецкие, австрийские, испанские политэмигранты, имевшие конспиративный опыт, были и советские граждане разных национальностей.
   Для подготовки бойцов будущих опергрупп была сформирована отдельная мотострелковая бригада особого назначения НКВД СССР – ОМСБОН. Ядро бригады, ее командный состав составили опытные чекисты, преподаватели специальных школ и военных академий, командиры внутренних и пограничных войск. Первый экзамен на зрелость бойцам и командирам ОМСБОН предстояло сдать в суровых осенних и зимних боях на подступах к Москве.
  Одними из первых его сдавали тридцать три бойца партизанского спец отряда «Митя», а точнее, РДР № 4/70 под командованием Д.Медведева. Районом действия отряда была определена Брянщина, одно из важнейших стратегических направлений наступления немецких войск на Москву. Отряд ушел за линию фронта 7 сентября 1941 года и вернулся обратно 12 января 1942 года. При этом численность отряда выросла в десятки раз. Среди присоединившихся к отряду была и группа бойцов, выходивших из окружения под командованием А.Ф. Творогова. Д.Н.
   Медведев, учитывая опыт и подготовку Творогова, назначил его начальником разведки спецотряда. И не ошибся в выборе. Александр оказался не только отважным воином, но и проявил незаурядные способности разведчика. Спецотряд «Митя» много сделал для срыва наступления немцев на Москву и последующего их разгрома. Была собрана и передана в Центр для верховного и фронтового командования Красной Армии важная информация. Наиболее серьезными из полученных данных были сведения о мероприятиях немецкого командования по обеспечению наступления на Москву, а затем по срыву его попыток ликвидировать последствия разгрома, информация о скоплении в конце декабря в Брянске, Орджоникидзеграде (ныне Бежинца), Жиздре, Жуковке и других пунктах войск и танков противника, о передвижении в тот же период по шоссе, большакам и железным дорогам в сторону Рославля, Смоленска, Брянска и Гомеля потрепанных под Москвой частей противника; о подвозе большого количества горючего из Гомеля в Брянск; о происходящих значительных погрузках военной техники в эшелоны на железнодорожной станции Брянск-II; о спешном строительстве немцами сильных укреплений на восточных окраинах Брянска, Орджоникидзеграда, Белых Берегов в поселках Городище и Урицкий, по западным берегам рек Десна и Болва, у шоссейных и железных дорог и мостов (в Москву были отправлены схемы и характеристики строящихся укреплений, их вооружения) и т.п.
   Кроме получения разведывательной информации, Александру Творогову удалось своевременно выявить и обезвредить немецкую агентуру, внедренную оккупантами в спецотряд «Митя». И это не было проявлением «шпиономании»: немецкие разведорганы массово и достаточно серьезно готовили агентуру для борьбы с партизанами в нескольких спецшколах на оккупированной территории.
   За 120 дней в тылу врага партизаны-медведевцы провели свыше 50 боевых операций, взорвали три вражеских эшелона, уничтожили двух генералов, семнадцать старших офицеров, свыше четырёхсот солдат и офицеров (не считая убитых при взрыве эшелонов), подбили и сожгли 9 самолетов, большое количество автомашин, взорвали 7 шоссейных и 3 железнодорожных моста, несколько промышленных предприятий, захватили большое количество трофейного оружия и т.п.
   Прибыв вместе со спецотрядом Д.Н. Медведева в Москву, А.Ф. Творогов зачисляется в распоряжение 4-го Управления НКВД СССР. За боевые заслуги в отряде награждается орденом Красного Знамени.
   В апреле 1942 года А.Ф. Творогов снова направляется во вражеский тыл, успешно обеспечивает переброску очередной спецгруппы. В конце апреля ему присваивается специальное звание «лейтенант госбезопасности».
   Дмитрий Медведев в своей книге «Сильные духом» так описывает Александра Творогова: «Утром следующего дня в номере гостиницы «Москва», где я тогда жил, появляется Саша Творогов. С ним мы знакомы по брянским лесам. Саша еще очень молод, ему немного больше двадцати, выглядит он и того моложе. Он в новом летнем обмундировании, которое ему не по росту и топорщится. Стриженный под машинку, с пухлым юным лицом, успевшим уже загореть. Саша похож на школьника или, вернее, на юношу – воспитанника воинской части. Кто бы сказал, что у этого юноши за плечами опыт бывалого партизана! Желание казаться старше выработало у Саши привычку морщить лоб и какую-то особую сдержанность».
     9 апреля 1942 года Д.Н. Медведев назначается командиром РДР № 4/190 «Победители», которому предстояло решать разведывательные задачи особой важности в городе Ровно. Вскоре Дмитрий Николаевич уже смог приступить к оформлению личного состава «Победителей» - для этого требовалось отобрать примерно сто человек.
   Из 100 командиров и бойцов, включенных в состав опергруппы, подавляющее большинство, более 80 человек, было отобрано из ОМСБОН, в том числе 12 бойцов из спецотряда «Митя». Начальником разведки отряда по представлению Д.Н. Медведева руководство 4-го Управления НКВД СССР назначило двадцатипятилетнего лейтенанта госбезопасности Александра Творогова. Остальные бойцы, зачисленные в опергруппу «Победители», были оперативниками и радистами. В группу также был включен Николай Васильевич Грачев - именно под этим именем знали в отряде Николая Ивановича Кузнецова, впоследствии удостоенного знания Героя Советского Союза (посмертно).
    Заброска «Победителей» должна была осуществляться в конце мая-июня 1942 года в несколько этапов. Самолеты «Дуглас» 1-й транспортной авиадивизии авиации дальнего действия, на которую была возложена переброска спецгрупп в немецкий тыл, могли взять на борт не более 15 десантников. Первым должно было лететь звено из 14 человек под командованием Александра Творогова. Задача: приземлиться в Мозырских лесах, вести разведку, сообщать обстановку, подобрать посадочную площадку для приема всего отряда.
    Поздно вечером 29 мая 1942 года звено А. Творогова вылетело из подмосковного аэродрома в Подлипках. На точке выброса были в полночь с 29 на 30 мая. Двое суток со дня выброски с Твороговым была нормальная связь. Он сообщил, что идет к намеченному месту. Затем связь прекратилась. Стало ясно, что с группой случилась беда.
   Отрывочные сведения о судьбе звена Творогова Медведев стал получать уже после высадки основной части отряда, в пути следования к месту назначения. Подробности же гибели группы Творогова стали известны только после войны, в ходе открытого судебного процесса в Черняховском районе Житомирской области над пятью изменниками-полицаями.
   Вместо Мозырских лесов звено Творогова приземлилось в районе Соколовой горы (ныне район г. Житомира) и залегли в карьере, организовав разведку для определения местонахождения. Оказалось, они находятся в трехстах километрах от условного места сбора – сказались несовершенства навигационных авиаприборов и малый опыт ночных полетов у летчиков.
   Ближе к вечеру 30 мая, сориентировавшись на местности, десантники покидают окраины Житомира в северо-западном направлении и преодолевают за ночь первые 20 километров пути. Перед рассветом 31 мая десантники залегают на привал в ржаном поле. В Центр уходит радиограмма: «Высадились возле Житомира. К месту назначения более трехсот километров. За ночь преодолели двадцать. Сделаю всё, чтобы встретиться в Мухоедах. Внимание - разведанные. Сообщаю расположение вражеских складов горючего и скопления танков…»
   Высидев в ржаном поле до сумерек, десантники отправляются во второй ночной марш-бросок. В пути распознают в ночном небе советский бомбардировщик и слышат взрывы - это по их разведданным в Житомире бомбят склады с топливом и танковую группу. На рассвете звено Творогова останавливается на дневной привал в небольшой деревушке Торчин у местной жительницы Теклы Прокопчук. Творогов намерен пересидеть еще один день, а ночью совершить еще один маршбросок до Турчинецких лесов, где будет легче и безопаснее.
   В центр уходит вторая радиограмма: «Остался еще один ночной переход. В двадцати километрах начнутся леса...» Связь резко оборвалась и больше уже не возобновилась. Группа Творогова вступила в свой последний бой. Спастись удалось только двоим - испанцу Северино Бургенио и Филиппу Куренному.
   Творогов А.Ф. в самом начале боя был тяжело ранен, но, пока мог, продолжал сопротивление и живым врагам не сдался. Наиболее подробно эти трагические события изложены в вышедшей в 1979 году на украинском языке книге Николая Курильчука «Десант капитана Творогова». Автор – специальный корреспондент газеты «Советская Житомирщина». Книга основана на воспоминаниях оставшегося в живых бойца группы А.Творогова Филиппа Ивановича Куренного, материалах судебного процесса над участниками того боя – предателями-полицаями, рассказами очевидцев. (Книга уже стала раритетом, но имеется в свободном доступе в электронном виде в переводе на русский язык).
    Главное – десантники на предложение сдаться ответили отказом, не менее 6 часов отражали атаку превосходящих сил карателей.
  В декабре 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР капитан госбезопасности Творогов Александр Федорович был награжден орденом Отечественной войны I степени (посмертно).
   Останки А.Ф. Творогова и погибших вместе с ним десантников покоятся в братской могиле в центре с. Селище Черняховского района Житомирской области. Сохранилась ли их могила в настоящее время – сказать сложно, у современной Украины совсем другие герои.
Недоступны сейчас для изучения и материалы следствия над изменниками, выдавшими группу Творогова окупантам – дело хранилось в архиве УКГБ УССР по Житомирской области.
  Согласно архивному личному делу специальное звание «лейтенант госбезопасности» А.Ф. Творогову присвоено всего за полтора месяца до его гибели, 20 апреля 1942 года, имеется номер приказа НКВД СССР о присвоении специального звания.
  С 1937 по 1942 год специальные звания в системе госбезопасности при одинаковом названии были на две ступени выше армейских, т.е., «лейтенант госбезопасности» соответствовал армейскому капитану. В 1943 году была проведена унификация наименования и знаков различия специальных званий госбезопасности с принятыми в РККА.
   Документы и публикации, в которых А.Ф. Творогов именуется капитаном, базируются на Указе ПВС СССР от 26.12.1943 г. № 215/271 о награждении Творогова А.Ф. орденом Отечественной войны I степени, в котором его специальное звание приведено в соответствии с прошедшей унификацией.
А. Б. Соловьёва