-- Фердинанд  уже крепко  в  градусе. Два дня подряд он пропивает  одну
дорогую покойницу. Продал портрет и сразу же получил наличными.
     Фердинанд Грау был художником.  Однако  он давно уже  умер бы с голоду,
если бы не  обрел своеобразной специализации. С  фотографий умерших он писал
по заказу их  скорбящих  родственников на редкость  верные портреты. Этим он
кормился  и  даже   не  плохо.  Его  пейзажи,  которые   действительно  были
замечательны, никто не покупал. Все это  обычно  придавало его  рассуждениям
несколько пессимистическую окраску.
     --  На этот раз заказывал трактирщик, --  сказал он.  -- Трактирщик,  у
которого померла тетка, торговавшая уксусом и жирами. -- Его передернуло. --
Жутко!
     -- Послушай, Фердинанд, -- вмешался  Ленц. -- Ты не  должен употреблять
таких  резких  выражений.  Ведь  тебя кормит  одно  из  лучших  человеческих
свойств: склонность к благоговению.
     -- Чепуха, -- возразил Грау. -- Меня кормит сознание вины. Благоговение
к  памяти  умерших это  не что  иное,  как сознание вины  перед  ними.  Люди
стараются возместить то зло, которое они причинили  покойникам при жизни. --
Он  медленно  провел  рукой  по  разгоряченному  лицу.  --  Ты  можешь  себе
представить,  сколько  раз  мой  трактирщик  желал  своей  тетке,  чтобы она
подохла, -- зато  теперь он заказывает ее портрет  в самых нежных красках  и
вешает его  над  диваном.  Так  ему  больше по  душе. Благоговение!  Человек
вспоминает о своих скудных  запасах доброты обычно когда уже слишком поздно.
И  тогда  он бывает очень растроган тем, каким благородным, оказывается, мог
бы   он  быть,   и   считает  себя   добродетельным.  Добродетель,  доброта,
благородство... --  Он отмахнулся своей огромной  ручищей.  --  Эти качества
всегда предпочитаешь находить у других, чтобы их же водить за нос.
     Ленц ухмыльнулся:
     -- Ты потрясаешь устои человеческого общества, Фердинанд.
     --  Устоями  человеческого  общества  являются  корыстолюбие,  страх  и
продажность, -- возразил Грау.  --  Человек зол,  но он любит добро... когда
его  творят другие. -- Он протянул  свою рюмку Ленцу:  --  Так-то,  а теперь
налей мне и не болтай весь вечер, дай и другим слово вымолвить.